Сторожа пришлось звать минут десять. Когда он открыл ворота, на лице его отразилось неприкрытое изумление.
— Вы, наверное, из Японии? — спросил он Софию.
— Нет, а почему вы так решили?
— У вас такие замечательные рыжие волосы! Японки любят красить волосы в яркие цвета.
Питер и София с улыбкой переглянулись, и Питер протянул сторожу пятьдесят рупий.
— Это за одного, — сказал сторож.
Пришлось доплатить, но это того стоило — впереди были настоящие джунгли.
— Помнишь фильм Брайана Кокса о том, как природа отвоёвывает своё у цивилизации, и хаос приходит на смену порядку? — спросила София.
Питер кивнул.
Ашрам Махариши Махеш Йоги закрылся в 1984 году. С тех пор природа год за годом возвращала своипозиции.
Трудно представить, что ашрам был когда-то самым комфортным в округе, а, может, и во всей Индии, домики для медитации были не только кондиционированы, в них даже было отопление, а на территории была своя вертолётная площадка. Хотя — почему трудно? К тому моменту, как в Ришикеш приехали «Битлз», во всём мире трансцендентальной медитацией занималось больше миллиона человек. После этого ашрам разрастался ещё почти двадцать лет. Теперь основные его обитатели — обезьяны и пауки.
Питер с Софией шли по дорожкам, остатки асфальта на которых давно уже были взломаны травой и кустами, и разглядывали разбросанные по всей территории ашрама диковинные каменные яйца — домики для медитаций. Практикующие жили на первом этаже цилиндрообразного дома и медитировали на его крыше, в яйцеобразной келье. Двух, трёх- и четырёхэтажные гостиничные корпуса — одни совсем простые, другие с диковинной каменной резьбой, — заросли почти полностью. Одно из зданий показалось менее заросшим и более безопасным; Питер и София осторожно поднялись по бетонной лестнице пустого дома на крышу, подошли к её краю и сели, свесив вниз ноги. Вокруг не было совершенно никого, и царила почти абсолютная тишина, нарушаемая только редким пением птиц и глухим мощным шумом Ганга.
Когда-то этот дом был полон послушников, учеников и просто туристов, сейчас был пуст и заброшен, но атмосфера чего-то неуловимо приятного и даже величественного сохранилась до сих пор. Махариши выбрал отличное место для ашрама. Сложно придумать что-то лучше — ашрам утопал в зелени, высокие деревья давали тень и прохладу. Предгорья Гималаев смотрели прямо на тебя, а Ганг, великий и быстрый Ганг делал в этом месте поворот, воды его шумели, перекатывая камни и блестя на солнце. Солнце словно играло с водой, и вода, радуясь этому, переливалась и резвилась, устраивая тот праздник, который пузырьки устраивают в бокале с шампанским.
Питер сидел на крыше заброшенного дома, и ему никуда больше не хотелось идти. Не хотелось вставать и даже двигаться. Время снова исчезло. Мысли были чёткими и прозрачными. Они лились одна за другой, словно воды Ганга. Он ощущал себя. Ощущал единство с этим местом. А через него — со всем миром, в котором есть великие горы и океаны, реки и пустыни. Он был с ними одним целым и не хотел возвращаться в себя, в своё «я». Состояние блаженства наполнило его, он не хотел его потерять, но оно не удержалось, постепенно ослабело, и Питер стал думать о том, кто же он такой и что есть его «я». Мысли текли плавно, ничто не преграждало им путь — ни рефлексия, ни сомнение. Через несколько минут Питер понял, что его «я» — это просто совокупность знаний, воспоминаний и впечатлений, накопленных им за прожитую жизнь, и что меняться его «я» будет лишь потому, что накопятся новые воспоминания и впечатления. Tabula rasa. Он был чистым листом при рождении. Как Питер не старался, он не мог нащупать, почувствовать в себе ту вечную, вневременную, бессмертную основу, о которой он так много читал. То самое зерно. У него не было жёсткого диска. Только оперативная память.
Больше всего Питер удивился тому, что это открытие его не огорчило. Ну что же, если он — просто сгусток воспоминаний? Так тому и быть, и он ничего не может с этим поделать. Он может лишь постараться сделать так, чтобы новые впечатления, которые станут потом воспоминаниями, стали как можно более радостными и интересными.
София сидела рядом и тоже была погружена в свои мысли. Питер удивился тому, что она молчит уже больше часа и никуда не тянет его, не просит уйти из этого заброшенного места, а она ведь не любит такие места. София любит общество, бурление жизни — и, конечно же, комфорт. А индийский комфорт не совсем соответствовал её ожиданиям.
И, тем не менее, она молча сидела на крыше заброшенного дома и никак не выказывала недовольства или нетерпения.
— Неужели она что-то почувствовала? — подумал Питер. — Неужели и её проняло?
Наконец София прервала молчание.
— Милый, это просто райское место. Мне очень хорошо тут. Не хочется отсюда уходить, правда?
Питер обнял её.
Сумерки пришли незаметно. Пора было выбираться из джунглей ашрама. Ворота оказались закрытыми, пришлось долго звать и искать сторожа. Как только Питер и София вышли за ворота, из тени деревьев, света вокруг стало ощутимо больше.
Красное солнце уходило за горизонт, отражаясь в воде.
Они шли обратно по набережной и любовались закатом. Прямо у реки очередной гуру в белоснежных одеждах позировал для ролика с проповедью своего учения. Время для съёмок выбрали самое что ни на есть удачное — отражённый в воде свет заходящего солнца освещал гуру розовым светом. Снимали сразу на три камеры — один из операторов лежал у ног проповедника, снимая его снизу, двое других ловили каждое слово, стоя с разных сторон. Чуть дальше с рекламного щита на прохожих строго и проникновенно смотрел его конкурент.
— По-моему, в Индии каждый может основать своё учение и стать святым, — сказала София.
— И ученики всегда найдутся, — продолжил Питер.
— Главное — отпустить бороду. Без бороды учеников не найдёшь.
— Ты знаешь, я видел на борде одного без бороды. Правда, выглядел он очень подозрительно, — с улыбкой сказал Питер.
— Ты не хочешь попробовать? — шутливо спросила София. — Бороду отпустить я тебе, так уж и быть, разрешу.
Питер хмыкнул и замолчал.
У Парматх Никетана, на ступенях, собралась огромная толпа. Было время пуджа. Послушники зажгли священный огонь, а затем сотни людей опустили в реку тарелочки с лепестками цветов и свечами на них.
Через час Питер с Софией пришли в отель.
— Я посижу на балконе, — сказал Питер.
— Хорошо, я пока зайду к ребятам, — ответила София.