Забегу чуть вперед, чтобы потом отбежать назад. В Одессе времён детства Юрия Карловича жило около трёхсот тысяч евреев. Многие из них — тысячи, — занимались ремеслом. Ювелиры, портные, аптекари, красильщики, мебельщики, переплётчики, часовщики, сапожники, стекольщики, булочники, жестянщики, скорняки, кузнецы, слесари, столяры, парикмахеры, мясники, бондари и трубочисты. Имена многих мастеров своего дела вошли в историю. Взять хотя бы ювелира Израиля Рухомовского, чья работа попала в сам Лувр.
Тогдашнюю жизнь Одессы невозможно было представить без еврейских ремесленников. Вот и Олеша, пиша (его термин) дневниковые записи о своём одесском детстве, постоянно упоминал их. Вновь позволю себе процитировать:
«Я шёл в гимназию по главной улице города, которая называлась Дерибасовская, — вдоль магазинов с их витринами, кстати говоря, очень богатыми и нарядными, вдоль платанов, вдоль зелёных скамеек, вдоль часов магазина Баржанского, таких широких в диаметре и висевших так невысоко над улицей, что и вправду можно было идти вдоль них.
Часовой магазин Иосифа Баржанского.
Часы над улицей.
Стрелки кажутся мне величиной в весла…»
Вот ещё:
«Табачная лавка находилась тут же при выходе из дому, налево от ворот. Хозяин её был Исаак.
— Пойдите к Исааку.
— Или:
— А у Исаака нет?
На вывеске у Исаака было написано огромными, величиной в стул буквами только одно слово: „Табак“. Это были стандартные вывески для всех лавок такого рода — вероятно, по образцу недалёкой от Одессы Турции, — я бы сказал, вывески довольно красивые.
Исаак стоял за сравнительно высокой узкой конторкой и, открыв крышку, вынимал марки. Марки хранились бережно — это было что-то вроде денег, валюты. Маленькое синее изображение царя. Стоила марка семь копеек. Ребёнка часто посылали за марками. Как хорошо и долго я помнил эту цену, помнил именно эту цену — семь копеек. Вот и теперь помню. Теперь на детях не лежит обязанность покупать марки.
Исаак был круглолицый, с шелковистой молодой бородкой, приветливый. Магазин у него был маленький — собственно, лавочка, табачная лавочка, — однако чистый, поблескивающий лакированным деревом прилавка и конторки — верно, входя сюда, можно было тотчас же почувствовать, как Исаак и его жена Маня любят свою лавку и хотят, чтобы покупателям нравилось побывать в ней».