Каждый день возле входа на уникальный афинский стадион «Панатинаикос», на котором в 1896 году были проведены первые в современной истории Олимпийские игры, толпятся тысячи туристов с фотоаппаратами. Стадион достоин того, чтобы его фотографировали — во-первых, это единственный в мире стадион, построенный из белого мрамора. Во-вторых, он построен ровно на месте древнего стадиона, на котором проводились Панафинейские игры, и наследует древние традиции — ещё в 329 году до нашей с вами эры по инициативе светлейшего нашего архонта Ликурга деревянные скамьи на нём были заменены мраморными. А в 140 году нашей эры он уже вмещал 50 тысяч зрителей — стадион «Черноморец» даже сегодня не может этим похвастаться. В-третьих, стадион построен по старой модели (кто так строит?), потому его беговые дорожки не соответствуют современным стандартам, и во время Олимпийских игр 2004 года в Афинах на нём проводились только соревнования по стрельбе из лука. В-четвёртых, под стадионом есть подземный ход, из которого атлеты выходили на арену, а по ночам там, по легенде, танцевали обнажённые афинянки (этого я, увы, подтвердить не могу). В-пятых, возле стадиона немало интересных скульптур — например, «Мужик, ломающий дерево» («Ксилотравстис») работы Димитриоса Филиппотиса, или «Дискобол» работы Константиноса Димитриадиса (кстати, мало кто знает о том, что оригинал скульптуры находится в Нью-Йорке, в Афинах установлена копия).

Ну, а то, что в-шестых, узнаем только мы с вами, потому что дело это одесское, можно сказать, семейное.

Дело в том, что первым президентом Международного Олимпийского комитета был одессит. Ну, почти одессит (на такие мелочи мы не обращаем внимания) — в детстве он с семьёй прожил несколько лет в Одессе, помогая отцу в торговле. Его имя — Димитриос Викелас.

Одессу традиционно называют прародительницей двух современных государств — Греческой Республики и Израиля. Именно из Одессы молодые участники движения «Ховевей-Цион» («Любящие Сион»), основанного врачом и писателем Леоном Пинскером вместе с Мозесом Лилиенблюмом, отправились в Палестину — восстанавливать еврейское государство. Именно в Одессе в 1814 году было основано тайное общество «Филики Этерия», национально-патриотическая организация, деятельность которой привела к свержению османского господства и возрождению греческой независимости.

Ну, а совместная история Греции и Одессы, вернее, той территории, на которой расположена нынешняя Одесса, началась гораздо раньше — уже в VI веке до нашей эры на территории нынешнего города располагались два греческих поселения и гавани истриан и исиаков. Рядом с Одессой был расположен целый ряд греческих поселений — Тира и Никоний на берегах Днестровского лимана, Исакион на Сухом лимане, Одесс на Тилигульском лимане. Так что корни у Одессы греческие.

Иосиф Дерибас со своим отрядом и казаками атамана Головатого и Захара Чепиги завоевали Хаджибей — нынешнюю Одессу, — в ночь с 13 на 14 сентября 1789 года. А уже рано утром Дерибас с боевыми товарищами пили кофе и кипрское вино в кофейне грека Аспориди. На первом своём плане в 1794 году город разделён на два участка — военный и греческий. А первая перепись населения города, сделанная в 1795 году, показала, что в нём живут (кроме военного гарнизона) 2349 жителей обоего пола, кроме дворян и чиновников, среди которых 240 евреев, 224 грека (без учёта греческого дивизиона) и 60 болгар.

Одесса быстро стала для греков надёжной гаванью — именно в одесской Свято-Троицкой (греческой) церкви были изначально захоронены останки Константинопольского патриарха Григория V, зверски убитого турками в апреле 1821 года. Тогда же, кстати, произошёл и первый в городе и в Российской империи вообще еврейский погром — греки обвинили евреев в том, что они вместе с турками глумились над телом патриарха. Чушь абсолютная, учитывая отношение евреев к мёртвым, мёртвому телу. Причины, скорее всего, были экономическими — евреи начали постепенно занимать более уверенные позиции в торговле зерном, традиционной зоне влияния греков.

В начале XIX века Одесса стала одним из крупнейших культурных центров греческого мира — в городе открылся греческий театр, в 1817 году — греческая школа. Прошли годы, и Одесса подарила миру целую плеяду греческих культурных деятелей. Если говорить о живописи, это в первую очередь один из основателей Товарищества Южнорусских художников и многолетний его председатель Кириак Константинович Костанди — «один из первых русских импрессионистов», как его характеризовал Давид Бурлюк. Помимо Костанди, в Одессе работал целый ряд греческих художников — Александр Стилиануди, Николай Алексомати, Стилиан Василопуло.

Если же говорить о литературе, сразу вспоминаются два великих имени. Это Яннис Психарис и Димитриос Викелас.

Яннис Психарис родился в Одессе 15 мая 1854 года и до шести лет говорил на русском. Через несколько лет вместе с семьей перебрался в Константинополь, оттуда — в Париж. Учился в Сорбонне, стал профессором филологии, дружил с Виктором Гюго. Именно Психарис, специализирующийся на византийской и новогреческой филологии, стал главной фигурой в продвижении «димотики» — «народного» языка, который стал базой для формирования языка новогреческого. Его книга «Моё путешествие» стала манифестом реформации языка.

Вот мы и добрались до поэта и переводчика Димитриоса Викеласа, который стал первым президентом Международного Олимпийского комитета. По чистому недоразумению он родился не в Одессе, а на греческом острове Сирос. Из-за слабого здоровья получил домашнее образование — этим занималась его мать, на русский лад именуемая Смарагдой Георгиевной; когда ему было пять лет, семья перебралась в Константинополь, несколько лет спустя, в 1849 году — в Одессу, где в том же году родилась его сестра Ирина. Каждый уважающий себя греческий бизнесмен пытался тогда делать бизнес в Одессе. Интересно, что отец Димитриоса, Эммануил, в архивных документах значится как керченский купец 1-й гильдии. Димитриос помогал отцу в конторе и одновременно начал заниматься литературой — перевёл на греческий трагедию Расина «Эсфирь». Вскоре контора отца разорилась, и Димитриос переехал жить и работать в Лондон, где помогал в бизнесе своим дядям Леону и Василеосу, и спустя короткое время стал их партнёром.

Финансовая независимость позволила заняться любимым делом — Викелас переехал в Париж и занялся литературой, продолжая партнерские отношения с торговой компанией дяди. Он опубликовал ряд научно-исторических статей, трактат «Византия и современная Греция» и сборник «Сказки Эгейского моря». В 1877 году он издал брошюру «Школа в деревне», где выступил за введение в Греции всеобщего образования — темой образования он будет заниматься всю жизнь.

В мае 1894 году Всегреческий гимнастический клуб обратился к Викеласу с просьбой представлять их на Международном атлетическом конгрессе в Париже. Когда на конгрессе встал вопрос о месте и времени проведения первой Олимпиады современности, именно Викелас убедил Пьера де Кубертена провести первые Игры не в Париже в 1900 году, а в Афинах в 1896 году. А сам Викелас, согласно тогдашним правилам Международного Олимпийского комитета, был избран Президентом МОК как представитель страны, принимающей Олимпийские игры. Эти игры проходили на том самом стадионе из белого мрамора, о котором я и говорил в начале.

Думаете, всё? Как бы не так.

С 1912 по 1948 год медали на Олимпийских играх вручались не только спортсменам, но и деятелям искусства. Пьер де Кубертен предложил соревноваться не только в спортивных дисциплинах, но и в различных областях искусства — при этом произведения должны иметь отношение к спорту. Существовало пять основных номинаций: литература, музыка, живопись, скульптура и архитектура. Сам Кубертен, кстати, получил в 1912 году на V Олимпиаде в Стокгольме золотую медаль по литературе за свою «Оду спорту».

Так вот — Константинос Димитриадис, которого я упоминал выше, был удостоен золотой медали на Олимпийских играх в Париже в 1924 году за своего «Дискобола».

Но и это не всё. Многие олимпийские виды спорта ведут своё начало от боевых навыков греческих воинов. Бег, метание копья, борьба, бокс, стрельба из лука… Но как в этом ряду оказалось метание диска, который ну никак нельзя бросить точно в цель, как копьё? Оказывается, на таких дисках писали требования к осаждённым и через крепостную стену бросали в город. Так что ценилась не меткость, а сила и дальность броска.

Вот теперь всё.

СВЕЖИЙ ВЕТЕР С МОРЯ

Январь в Греции — сезон не туристический. Поэтому, приезжая в январе в Афины, ты можешь увидеть город таким, какой он есть. Для своих.

Самое первое, что мы увидели в Афинах — многолюдная шумная забастовка возле парламента.

 — Пожарники бастуют, — флегматично сказал таксист.

Мы привыкли к телевизионным картинкам, показывающим многотысячные демонстрации в Афинах, но всё равно было интересно.

Греция удивительна и во многом уникальна. Как-то пару лет назад мне попалась карта мира с обозначением террористических организаций, действующих в разных странах, и их идеологической составляющей. Так вот — везде эти организации строятся либо по классовому (например, прокоммунистические), либо по религиозному (исламисты), либо по национальному признаку (баскская ЭТА, ирландская ИРА). И только в Греции террористы — это анархисты (организации «Революционная борьба», «17 ноября» и другие). Недавно, например, греческие анархисты избили в Афинах немецких ультраправых, приехавших по приглашению греческой же националистической организации «Золотая заря». Ну не прекрасно ли?

Сразу оговорюсь — я убеждённый и законченный грекофил. Поэтому Грецию и греков критиковать не буду, не ждите. Разве что любя.

У меня есть чёткое ощущение, что золотая пора современной Греции была в 1960-х, до прихода «Чёрных полковников». Вся эта Dolce vita, сиртаки, грек Зорба (кстати, танец сиртаки был выдуман прямо в ходе съёмок «Грека Зорбы»)… В холле нашего отеля висели фотографии, сделанные американским фотографом (убей, не помню его имя, но обещаю найти) как раз в эти годы. Пожалуй, они лучше всего иллюстрируют мою мысль.

Сегодня в Греции сложнее. Первое, что интересует всех туристов — беженцы. Я расспрашивал водителей такси, соседей в кафе, сотрудников отеля. К счастью, поток беженцев уменьшился, но это только потому, что Турция выполняет соглашения с ЕС и старается контролировать границу. По словам моих собеседников, в Стамбуле сегодня находится не менее трёх миллионов беженцев, которые в любой момент могут оказаться в Греции, стоит лишь Турции передумать. А все соседи свои границы с Грецией закрыли. Десятки тысяч беженцев находятся сейчас в специальных лагерях и потихоньку звереют — большинство из них рассчитывали осесть в более богатых северных странах. Промелькнула даже информация, что европейские власти спишут многомиллиардный долг, если Греция будет решать вопросы беженцев самостоятельно. Думаю, это только слухи, но выходом из кризиса точно будет выход из еврозоны и возврат к драхме. О временах, когда в ходу была драхма, все вспоминают с ностальгией.

Но, когда приезжаешь в Афины как турист, обо всём этом можно не думать. Да, конечно, ты обязательно увидишь бездомных и встретишь множество иммигрантов из Африки и Азии. Но какое это имеет значение, когда ты гуляешь по узким улочкам Плаки, над тобой — Акрополь и Парфенон, апельсиновые и лимонные деревья усыпаны плодами, а вдали, в конце дороги на Пирей, серебрится море?

А ещё, ко всему прочему, греки обладают рядом удивительных, чарующих черт.

Они удивительно щедры и приветливы. За неделю привыкаешь улыбаться абсолютно всем — вернувшись домой, приходится брать себя в руки и быстро отвыкать.

Греки обожают детей. Когда путешествуешь с ребёнком, ему обязательно будут что-то дарить, чем-то угощать, бесплатно впускать туда, где за детей нужно платить. Дети чувствуют себя полноценными хозяевами везде — это понимаешь сразу.

Ощущение счастья не покидает тебя в Афинах, и это удивительно для огромного, почти четырёхмиллионного города. Счастье разлито в воздухе, и ощущение это не портят ни многочисленные граффити, уродующие почти все здания в городе, ни водители мопедов, которые не дают тебе не то что нормально проехать — но даже тронуться с перекрёстка.

А если поехать из Пирея на озеро Вульягмени, а потом вдоль моря на мыс Сунион, к храму Посейдона, на одной из колонн которого вырезал своё имя Байрон, и встретить там закат, свои впечатления не забудешь никогда.

Вообще Афины удивительны. У меня до сих пор не укладывается в голове, как в столице десятимиллионной страны (нас одиннадцать с половиной миллионов — поправляют греки) может жить почти четыре миллиона человек. И это при том, что в 1833 году в Афинах проживало всего 5 тысяч человек.

Кстати, вот это наше «Афины» вовсе неверно. Это в древности имя «Афины» стояло во множественном числе. После падения «Чёрных полковников», когда официальным языком фактически стала димотика (основным «провайдером» которой стал родившийся в Одессе Яннис Психарис), единственное число стало официальным. Так что греки говорят «Афина».

Самый большой прирост населения Афин случился в 1920-е годы, когда из Турции на родину по греко-турецкому договору об обмене населением вернулось несколько миллионов человек. Тогда население Афин выросло до 2 миллионов.

Что, по моему скромному мнению, нужно сделать в Афинах, кроме посещения Акрополя и Музея Акрополя:

 — прогуляться по Агоре и представить себе, как тут же, где-то рядом, вёл беседы с учениками и случайными прохожими Сократ;

 — подняться на холм Ликавитос и полюбоваться видом на город;

 — увидеть смену караула у Парламента и сфотографироваться с так забавно одетыми, но так гордо несущими свою службу солдатами;

 — прокатиться в метро, которое, как для Афин, отличается удивительной чистотой, а всё потому, что оно: а) новое (синяя и красная линии построены в 2000 году, к Олимпиаде); б) частное. Именно поэтому метро представляет собой большой музей — на станциях выставлены археологические находки, найденные при строительстве, а ещё станции украшены очень пристойной живописью;

 — поесть в тавернах «Байрактарис» и «Саввас», что в районе Монастираки.

И если задать самому себе вопрос о том, зачем же ехать в Афины зимой, не в туристический сезон, ответ очевиден.

Ради свежего ветра с моря.